Сейчас мир переживает "период полураспада основных международных институтов" и "новую холодную войну", заявил специальный представитель президента России по вопросам цифрового и технологического развития Дмитрий Песков. По его мнению, мировая система переходит к "островизации", то есть становлению крупных технико-экономических блоков с собственными стандартами, валютными системами и технологиями.
И он не одинок в подобных заявлениях: эксперты повсеместно рассуждают о перспективах глобализации и обратного ей процесса — деглобализации.
Не опять, а снова
В ООН отсчитывают процесс глобализации с 1870-х годов, и непрерывным он не был. Первая волна стала возможна благодаря развитию железных дорог, пароходов и телеграфной связи, а также смягчению торговых барьеров. Как итог — массовая миграция "в поисках лучшей жизни". Страну проживания тогда сменило около 10% мирового населения.
Но эта волна сошла на нет с Первой мировой войной — ответом на ее результаты стал протекционизм. А вот Вторая мировая война, наоборот, привела к следующему взлету глобализации. В основном она проявилась как интеграция развитых стран Европы, Северной Америки и Японии. В это время произошел экономический подъем стран — членов Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Развивающиеся же страны тогда остались за бортом.
Третья волна, по разным оценкам, пришла в 1980–1990-е — с очередным рывком в развитии транспорта, коммуникаций и с открытием экономик крупных развивающихся стран для международной торговли. Тогда же термин "глобализация" вошел в широкий обиход в научной среде. Богатые страны получили дешевую рабочую силу и снижение затрат на производство, передислоцировав его в бедные страны. А те — например, Китай — смогли развиваться быстрее, чем если бы остались изолированными.
Критики глобализации винят ее в том, что она стоила экономикам развитых стран рабочих мест и усилила неравенство как в богатых, так и в бедных государствах. Ее приверженцы настаивают, что снижению занятости в промышленности способствовало развитие технологий, а не торговля, а вот глобализация, наоборот, повысила эффективность производства.
Основными победителями последней волны оказались развивающиеся страны, которые успешно интегрировались в международную экономику и повысили уровень жизни. По данным Международного валютного фонда (МВФ), на которые ссылается Financial Times, именно на них приходится 60% глобального роста в последние годы — по сравнению с 40% еще в 1980-е годы. При этом снизились и показатели крайней нищеты — особенно в азиатских странах.
Впрочем, "выигрыш" оказался неабсолютным — регионы и отрасли, которые обеспечили наплыв в мировую экономику дешевых товаров, оказались зависимы от их производства.
"Глобализация углубляет разделение труда между странами, повышая таким образом общую производительность. Но ее оборотной стороной является увеличение зависимости стран друг от друга и уязвимость к злой воле партнера, — объясняет профессор НИУ ВШЭ Александр Скоробогатов. — Когда отношения портятся и каждый стремится навредить другому, на первый план выходят соображения безопасности. Страны закрываются друг от друга, торговля между ними сокращается и всем приходится опираться на себя даже в тех отраслях, где у них отсутствуют сравнительные преимущества".
Глобализация закончилась?
По некоторым оценкам, мировая экономика начала двигаться в сторону деглобализации уже после кризиса 2008–2009 годов. И за последние несколько лет пережила целый ряд событий, которые способствовали тенденции: Brexit, торговая война между США и Китаем, пандемия коронавируса, российская спецоперация на территории Украины, последовавшие санкции Запада и оперативный контроль за экспортом в разных странах.
Эти события способствовали возникновению настороженного отношения к иностранцам, высветили хрупкость глобальных цепочек поставок и заставили многие страны задуматься о необходимости самообеспечения.
На этом фоне мир, вероятно, увидит очередную деглобализацию, считает лауреат премии памяти Альфреда Нобеля по экономике Пол Кругман.
Профессор Гарвардского университета Дэни Родрик также отметил, что пандемия и российско-украинский конфликт на фоне геополитического обострения окончательно задвинули глобальные рынки на второй план, сделав для стран главным приоритетом национальную безопасность.
Сторонники же глобализации не согласны, что она пошла на спад. Они обращают внимание на то, что экспорт по отношению к общемировому ВВП до недавнего времени стабильно рос и снизился только в 2020 году. При этом он все еще превышает тот уровень, что был несколько десятилетий назад. Так, по данным Нидерландского бюро анализа экономической политики, несмотря на снижение масштабов торговли в Китае и развивающихся экономиках, ее общие объемы в мире в январе 2022 года находились на 5,5% выше уровня допандемического января 2020 года.
Иностранные инвестиции — еще один важный критерий глобализации — также в 2021 году восстанавливались после снижения. По данным ОЭСР, в первой половине того года топ-получателем иностранных инвестиций стал Китай, на втором месте — США, на третьем — Великобритания.
А желание компаний и стран избавиться или снизить зависимость от поставщиков из удаленных или тем более недружественных стран еще не означает "возвращение домой". В конце концов, одна страна как поставщик может заменить другую.
Что означает деглобализация?
Вероятно, смену приоритетов: вместо дешевых и простых в изготовлении товаров предпочтение будет отдаваться надежным и безопасным в производстве. Так, эксперт Financial Times отмечает, что деглобализация может "улучшить безопасность импортеров, повысить конкурентоспособность местных производителей и увеличить количество рабочих мест на внутреннем производстве, а также создать инвестиционные возможности в переходный период". С другой стороны, если глобализация способствовала появлению дешевых потребительских товаров, логично предположить, что ее противоположность приведет к повсеместному росту цен.
Неоднозначным становится и будущее "зеленой" энергетики, пишет The New York Times. Стремление к энергетической независимости отдельных стран может способствовать развитию альтернативных и возобновляемых источников энергии. Но одновременно с этим деглобализация, наоборот, может затруднить переход к ним, потому что создает барьеры для торговли сырьем. Например, важный компонент для аккумуляторных технологий — это никель, одним из мировых лидеров по добыче которого остается Россия.
Кроме того, усиление глобальной экономической взаимосвязи косвенно считалось причиной сокращения мировых военных расходов. По данным МВФ, за последние несколько десятилетий их уровень сократился почти вдвое. Соответственно, деглобализация может иметь обратный эффект.
Эксперты The New York Times считают, что мир движется к экономической разделенности, которая во многом будет отражать политические разногласия. А их коллеги из Financial Times прогнозируют возвращение "политики великих держав" и формирование дружественных блоков.
Скорее всего, мир ждет потеря взаимного доверия, рассуждает Пол Кругман. "Коллективный Запад" может перестать считать страны с конфликтными ему политическими режимами надежными торговыми партнерами. По мнению эксперта, если отход от глобализации произойдет, то богатые страны станут чуть менее богатыми, а вот для развивающихся стран выход на международные рынки был способом борьбы с бедностью.
Агентство Bloomberg Economics смоделировало, как может выглядеть результат стремительного разворота от глобализации: мир с более низким экономическим ростом и более высокими ценами.
Один в поле — воин?
Если хочет избежать серьезных экономических потерь — нет. Концентрация глобальных цепочек поставок в отдельном регионе не делает страны более устойчивыми к нарушениям этих поставок и производства, отметил российский ЦБ, оценивая деглобализационный эффект пандемии.
Во-первых, потому, что чем меньше государство зависит от иностранных ресурсов, тем больше зависит от внутренних. А их поставки тоже могут быть нарушены. "К тому же ни одна страна не может перейти на полное "самообеспечение" без каких-либо негативных последствий. Поэтому снижение вовлеченности в мировую торговлю имеет свои пределы, за которыми негативные последствия начинают быстро увеличиваться", — объясняют эксперты регулятора.
Во-вторых, короткая цепочка поставок совсем не гарантирует их полную безопасность. Системные шоки могут коснуться и их.
И в-третьих, даже если получится удачно переориентировать цепочки поставок, выгода от того не обязательно окупит затраты на подобную трансформацию.
В целом же, как отмечают в ЦБ, среди экспертов сложился консенсус, что масштабная деглобализация может привести к снижению эффективности использования ресурсов на мировом уровне. А это грозит негативно отразиться на долгосрочных темпах роста глобальной экономики и привести к устойчивому росту издержек.
Не конец, а реорганизация
Дэни Родрик видит три сценария, как могут развиваться глобальные экономические отношения в будущем. Худший вариант — ряд стран уйдут в режим самообеспечения, при котором минимизируется внешнеторговый оборот. Вариант немногим лучшим — приоритет геополитики. Он будет означать, что торговые войны и экономические санкции станут нормой международной торговли и отношений.
Первый сценарий эксперт, однако, считает все-таки маловероятным — для этого мировая экономика все-таки слишком взаимозависима. В The Guardian также считают, что деглобализация не означает возвращения в ближайшее время к автаркиям, как это было в 1920–1930-е годы. Но вот второй сценарий, по мнению Родрика, исключать нельзя.
Впрочем, он все-таки видит возможность "пересобрать" глобализацию. Для этого требуется найти баланс между приоритетами национального государства и требованиями открытой экономики. А это возможно, если страны смогут вернуться к глобальной системе, когда та будет отвечать внутренним экономическим и социальным целям, а не наоборот. По его мнению, будущий мир не должен быть миром, в котором геополитика преобладает над всем остальным.
Крупным мировым державам при этом, однако, придется признать, что мир многополярный, и отказаться от стремления к глобальному доминированию.
"Мы знаем, что мир меняется. Это многополярный мир, и в этом нет ничего нового, — заявила директор-распорядитель МВФ Кристалина Георгиева. — Это происходило на протяжении долгого времени. Вопрос в том, превратится ли этот многополярный мир в блоки, работающие <...> отдельно друг от друга? Или мы сохраним магистрали, которые соединяют страны во благо их народов?" По ее словам, как ни странно, но более фрагментированный мир на самом деле требует более тесного сотрудничества.
А риск фрагментации мировой экономики из-за резкого роста геополитической напряженности остается довольно серьезным, считает главный экономист МВФ Пьер-Оливье Гуринша.
"Фрагментация сохранится, — заявил главный экономист Всемирной торговой организации (ВТО) Боб Купман. — И мы увидим реорганизованную глобализацию".
Некоторые эксперты высказываются, что глобализация не умирает, а только меняется. По их мнению, всегда будут силы, сталкивающие страны. Но одновременно у этих же стран и компаний есть мотивация, чтобы развивать международную торговлю, ведь тогда они смогут заработать больше денег. Многие сторонники глобализации уверены в ее неизбежности — да, препятствия возникают, но они не мешают общей тенденции.
Безусловно, у деглобализации или глобализации нового формата будут и свои победители. Так, производства и рабочие места переместятся в экономики, которые считаются, как говорит министр финансов США Джанет Йеллен, "достойными поддержки друзей". При этом очевидно, что у России и "коллективного Запада" скорее всего будут разные "друзья".
"Когда турбулентность в экономике возрастает, многие начинают больше ценить стабильность <...> В общем, и страны, и люди ориентируются на удержание "синицы в руке", нежели на поимку "журавля в небе", — это будет определять облик экономики и прочих сторон жизни в ближайшее время", — считает Александр Скоробогатов.
Дмитрий Песков уверен, что процессы глобализации могут возобновиться уже к концу 2020-х годов: "Мы снова войдем в переговорный процесс, в новый этап глобализации, но уже на других переговорных принципах и подходах".
Арина Раксина